Незачем запирать конюшню, когда лошадь уже украдена.
Дениз Гамзе Эргювен - женщина-режиссёр турецкого происхождения, чей дебютный проект "Мустанг", стартовавший на "Двухнедельнике режиссёров" в Каннах, не только собрал там пару "наградных веток", но и был выдвинут на соискание премии Оск...
Незачем запирать конюшню, когда лошадь уже украдена.
Дениз Гамзе Эргювен - женщина-режиссёр турецкого происхождения, чей дебютный проект "Мустанг", стартовавший на "Двухнедельнике режиссёров" в Каннах, не только собрал там пару "наградных веток", но и был выдвинут на соискание премии Оскар от Франции
Мустанг" - один из главных фильмов года, настоящий визуальный шедевр, рассказывающий о непростой судьбе пяти молодых сестёр, чьих родителей уже нет в живых, и они вынуждены воспитываться у родственников ортодоксально-религиозных позиций. Как только невинные тела девушек начинают излучать красоту, отливая первыми оттенками сексуальности, о чём недвусмысленно, утончённо-эстетски, в академической манере экспериссирует буквально каждый кадр картины, опекуны превращают их быт в фабрику жён, а дом - в настоящую тюрьму.
Конечно, подобные семантические пласты не раз поднимались в кинематографе, например, основным костяком иранской волны от Киаростами и Панахи - до Фархади и кино-диаспоры Махмальбаф, по-особенному коррелируя с работой Марзие "День, когда я стала женщиной", или с уже современным и тоже дебютным шедевром "Ваджда" - последние две картины, кстати, что немаловажно, как и "Мустанг", созданы руками женщин-режиссёров. То есть, до банального очевидно, что кино со взглядом изнутри исламского общества, с ударением на свободы и с настоятельной остановкой в области вопросов о месте женщин в том мире - есть дело благородное и не новое.
Только, формально, то были отчасти этнографические произведения со всеми вытекающими: от кинематографической конструкции до аудитории; то "Мустанг" - это поистине волевое, несколько одичавшее "существо", стремящееся вперёд, созданное классическим, а главное свободным языком, но ведущее о вещах, что привычнее смотрелись, как крик "загнанных", состоящих под постоянным присмотром авторов, а следовательно, оно вступает со зрителем в совершенно иную реакцию, да и зритель у него, впрочем, тоже иной - новый. Именно в этой ненавязчивой смене угла обзора, семантической доступности, лёгкости и визуальном эстетизме и раскрывается "Мустанг", как нечто специфическое, заслуживающее особенного внимания.