Ребёнок Розмари

Если поставить актёрскую игру в период немого кинематографа в противовес современной «актёрщине», то картину «Ребёнок Розмари» можно представить также, только относительно мистики. Даже если не следить за сюжетом ленты, всё равно будет не по себе, ведь атмосфера ежеминутно накаляется одной лишь постановкой сцен и операторской работой в целом, а не бесконечными «скримками» — внезапной сменой аудио-визуальных эффектов, как принято это делать в наши дни. Ведь истинный страх рождается непосредственно на пластах сознания, нежели в переменчивой эмоциональной вспышке.

И на фоне этой безупречно переданной, внутренне ощутимой тревоги, зритель постепенно начинает сходить с ума вместе с героиней, утопая в идентичных подозрениях, где мистическое без труда растворяется с общепринятым экзистенциальным, словно один из ингредиентов того самого коктейля, что «приписывали» для Розмари. Автор, будто бы заигрывая с психикой зрителя, после каждого накала или легкого переизбытка ирреального, даёт «в эфир» путаницу из социальных норм, когда начинает казаться, что такие подозрения и общее невротически-параноидальное состояние, вполне может оказаться частным случаем беременности героини. В этой потере уверенности и осознания истины, как раз и наступает настоящий пронзающий ужас, в добавок постоянно раскаляемый сценическими и стилистическими изысками высочайшего кинематографического уровня, создающими поистине непередаваемо-жуткую атмосферу. Ведь помимо всех этих ужасов и странностей, мы видим тонкую, многогранную и достоверную психологическую картину мотиваций и поступков, усиленную уверенной актёрской игрой — как в такое не поверить, не переживать, и не выбиться из реальности, окончательно потерявшись в поисках истины?

(Кстати, подобное сильнейшее внушение «истерии», шизофренической путаницы и чуть ли не веры в различную мистику, не считая популярных классиков ужаса и саспенса, зрителю дарил ещё один «разно-жанровый» европеец, но гораздо позднее — Поль Верхувен в картине «Четвёртый Мужчина»)

Хотя должно быть самый и действительный ужас наступает от осознания того, что примерно через год после выхода картины маниакальная легенда США — Чарли Мэнсон, устраивая со своей шайкой периодические «зачистки» человечества, в одной из которых он «излечил» группу людей, где находилась беременная жена режиссёра. Совпадение или нет, но соседа в фильме звали Роман, а слава актёра в дальнейшем действительно росла, как на дрожжах.

На самом деле, такие кинематографические, можно сказать, предсказания, хотя в данном случае это конечно громко сказано, за всю историю кинематографа случались немалое количество раз. Одни режиссёры предсказывали исторические события, другие же собственную болезнь, или даже кончину. Остаётся надеется, что в случае с «Ребёнком Розмари», это не более чем крайне ужасное совпадение образов.