Я, Франкенштейн

Традиционная постановка с религиозным оттенком о вековечном противостоянии добра и зла. Пока судьба человеческой цивилизации решается, люди всего мира безмятежно засыпают в своих постелях, даже не подозревая, что у них под боком гаргульи борются с демонами, а монстр доктора Франкенштейна, названный именем первого человека, с молодецкой удалью Блэйда, выкашивает адских созданий, низвергая их обратно в преисподнюю. Плод злого гения, он не может найти себе успокоения: за ним по пятам следуют черти, желая добыть франкенштейнову тайну о воскрешении трупов для того, чтобы создать бесчисленную армию зомби и поставить точку в битве между светом и тьмой. С той же настойчивостью преследуют Адама и его собственные демоны, засевшие глубоко внутри: бесконечная угрюмость его лица рождена не столько сложными внешними обстоятельствами, сколько экзистенциальными вопросами о собственном месте в мире. Чтобы понять, кто он — животное, достойное вольера в зоопарке или человек, имеющий душу — ему придется проделать тяжелый путь и спасти мир от зла.

Оригинальность — явно, не конек этой картины, где с педантичной точностью соблюдены все пропорции голливудского китча. Нет даже намека на глоток свежего воздуха — киноленту можно смотреть с закрытыми глазами. Помимо отсутствия следов малейшей оригинальности, фильм выделяется своей инфантильной логикой повествования: главные герои с серьезными минами ищут дневник Виктора Франкенштейна, который, как известно, был персонажем романа английской писательницы Мэри Шелли, а гаргульи почему-то боятся смерти, хотя знают, что возносятся к небу. И почему они не могут вернуться обратно, ведь их начальник — сам Господь Бог? Демоны, являющиеся основными врагами, выглядят посредственно и неинтересно, примерно, как в каждом втором фильме о демонах или злых инопланетянах. Гаргульи — эти летающие каменные исполины — могут вызвать трепет своей мощью: да только не ясно, как им удается так легко погибать. Готический антураж вымышленного города не выглядел аляповато, а грандиозное сооружение (штаб-квартира добрых), напоминающее смесь Кельнского собора и Собора Парижской Богоматери, поражало детальностью проработки: графика не заставляла морщиться. Взрывы, драки, архитектура, разрушения смотрелись реалистично, несмотря на относительно небольшой бюджет для такой картины (65 млн. долларов). Создатели выдержали цветовую гамму в серых тонах, нарушив ее только в самом конце. Посему «Я, Франкенштейн» — детская готика со зрелищными сценами и чудовищными, как сами адские муки, диалогами.